Девочка положила голову на камень и уснула. Он сел около нее и стал на нее смотреть. Чем дольше он любовался ею, тем больше он успокаивался и к нему мало-помалу возвращалось самообладание.
Он ясно сознавал истину, составлявшую отныне основу его жизни, — что пока она будет с ним, ему ничего не нужно лично для себя, а все для нее, ничто не вызовет страха за себя, а только за нее. Он даже не чувствовал, что продрог, так как снял с себя сюртук, чтобы прикрыть ее.
Между тем сквозь свои мысли он слышал раздававшийся с некоторых пор странный звук, точно звон колокольчика. Звук этот отчетливо, хотя и довольно слабо, слышался из сада. Он походил на смутный тихий шум, производимый колокольчиками скота на пастбище ночью.
Звук этот заставил Жана Вальжана обернуться. Он стал внимательно озираться и увидел, что в саду кто-то копошится. Существо, похожее на человека, ходило между колпаков дынной гряды, то поднимаясь, то нагибаясь, порою останавливаясь с правильными движениями, точно он что-то тащил и расстилал по земле. Существо это слегка прихрамывало.
Жан Вальжан вздрогнул с привычным для гонимых людей чувством страха. Все им кажется враждебным и подозрительным. Они не доверяют дню, потому что днем их легче видеть, не доверяют и ночи, потому что мрак помогает настигать их врасплох. Он только что вздрагивал, чувствуя, что сад пустынен; теперь он весь трясся, увидев там живое существо.
Из воображаемых страхов он впал в страх действительный. Он подумал, что Жавер и полицейские, быть может, еще не ушли, что, без сомнения, они оставили на улице людей сторожить его; что, наконец, если этот человек обнаружит их в саду, он закричит: "Караул!" и выдаст их. Он осторожно поднял на руки спящую Козетту и отнес ее в самый отдаленный угол сарая, за кучу старой негодной утвари. Козетта не шевельнулась.
Оттуда он стал наблюдать за человеком, который копошился в дынной грядке. Странно было то, что звон колокольчика сопровождал все движения человека. Он приближался — и звук приближался вместе с ним; он делал какое-нибудь резкое движение — и колокольчик выделывал тремоло; останавливался он — и шум замолкал. Очевидно, колокольчик был прикреплен к человеку; но что же это могло значить? Что это за человек с колокольчиком, как какой-нибудь баран или бык?
Задавая себе эти вопросы, он коснулся рук Козетты. Они были холодны как лед.
— Боже мой! — прошептал он.
Он стал тихо звать ее:
— Козетта!
Она не открывала глаз. Он стал трясти ее, она не проснулась.
— Неужели умерла? — промолвил он и вскочил на ноги, дрожа с головы до ног.
Самые страшные мысли в беспорядке мелькали в его голове. Есть минуты, когда чудовищные предположения осаждают нас, как толпа фурий, и силой проникают во все клетки нашего мозга. Когда дело коснется тех, кого мы любим, наш рассудок рисует всевозможные ужасы. Он вспомнил, что сон может быть смертельным на открытом воздухе в холодную ночь.
Козетта, вся бледная, свалилась как сноп на землю у его ног без движения. Он прислушался к ее дыханию; она дышала, но ее дыхание показалось слабым и готовым угаснуть.
Как согреть ее? Как привести к жизни? Только об этом он и думал. Он кинулся без памяти из развалин. Не позже четверти часа надо во что бы то ни стало, чтобы Козетта оказалась в постели, перед огнем.
© «Онлайн-Читать.РФ», 2017-2024
Обратная связь